Александр Еременко "Рассогласование зеркал"

Опубликовано: 9.03.2012. 16:28

 

  Г Л А В А 2

 Вика Хлодченко прихорашивалась у зеркала. Как все красавицы, она относилась к зеркалам двойственно. С одной стороны, ей нравилось любоваться собой, изгибать так и эдак длинную смугловатую шею, медленно поворачивать безупречный овал лица, перебирать пряди длинных прямых волос, игравших чёрным блеском, чуть прищуривать и расширять тёмно-карие глаза восточного разреза. В то же время, Вика недолюбливала и даже опасалась зеркала. И не только потому, что его серебристая поверхность рано или поздно отразит уже не красавицу восточного типа, игравшую Лейлу в сценке из школьного спектакля, а потрёпанную жизнью даму с тщетно маскируемой паутиной морщин, со злым  и хищным взглядом, а затем и вообще старуху с крашеными космами и одутловатым лицом.

 Когда она долго всматривалась в своё отражение, ей начинало казаться, что из омута зеркала на неё смотрит кто-то другой. Вику одновременно околдовывала и пугала игра, которую она любила устраивать с зеркалом. Она смещала фокус своего взгляда, делала взгляд расплывчатым. Глаза начинали двоиться: сначала казалось, что их четыре, затем они соединялись в один – на переносице. И из темноты зрачка этого глаза Вику начинал буравить чей-то чужой тяжёлый взгляд, и нельзя было уйти, спрятаться от него, он привязывал к себе девушку и держал почти до обморока. Она знала, что это опасно, что когда-то она не сможет вырваться, но вновь и вновь испытывала искушение расцентрировать взгляд.

  Слава Богу, хлопнула входная дверь. Пришла Лиля и вырвала подругу из плена зеркала.

 В последнее время любые разговоры возвращались к пропаже Наташи.

      - Всё-таки непонятно. Такая домашняя девочка

.      - Это Сергей накаркал, этим дурацким стихотворением.

      - Ой, Лиля, ну причём тут стихотворение? Ты всегда к Сергею…

      - А притом. Вот увидишь, ещё и с нами что-нибудь…

      - Слушай, подруга, ты сама не накаркай.

      - Между прочим, у нас многие думают, что объявился маньяк.

 Слово «маньяк» Лиля выделила, но нагнетаемый страх показался Вике как бы сладковатым. Словно Лиля в глубине души была не прочь встретиться с маньяком в каком-нибудь тёмном переулке… Ну, при условии, конечно, что он окажется настоящим сексуальным, но не настоящим маньяком.

 Вика и Лиля снимали квартиру на первом этаже двухэтажного дома по улице Херсонской. Дом этот Игорь и Дима прозвали «теремом». С настоящими теремами дом имел, конечно, отдалённое сходство. Просто на фоне стандартных луганских многоэтажек он выглядел несколько старомодно: окна со ставнями, в одном из окон в проёме между стёклами даже была разложена старая вата, имитируя сугробы. Первый этаж был покрашен розовой побелкой, второй – жёлтой, такой же облупленной, как и розовая. Серебристыми клинками палашей свисали сосульки с крыши. Чужеродно выглядел этот дом на луганской улице. Его фасад использовать бы как декорацию для изображения, скажем, Замоскворечья, где тоскующие героини Островского силятся отделаться от липких домогательств тяжеловесных купцов.

 Игорь нажал кнопку звонка. Дверь открыла Лиля, привычно подставила щеку для поцелуя. Девушки уже знали, что он проходит практику под руководством опера, расследующего пропажу Наташи.

      - Всех её знакомых мы не знаем, - сказала Вика, - мы и сами-то не можем сказать, что близко дружили.

      - Я не думаю, что у неё было много подруг, а уж друзей – тем более… Сам понимаешь… 

      - Да не скажи, у неё по работе, думаю, много знакомых было, особенно из нашего института.

      - Ну, это так, шапочное знакомство. Вообще, самый прикольный из её приятелей – это Руслан.

      - Не прикольный, а чокнутый на всю голову, - поправила подругу Вика.

      - Так, здесь поподробнее, пожалуйста, – Игорь раскрыл специально

приобретённый для практики блокнот. – Кто такой, в чём чокнутость?

      - Одноклассник её, прыщавый такой парень, - брезгливо сказала Лиля, - неприятный такой тип. Что она в нём нашла? Ну, да ей, конечно, особо выбирать не приходилось.

      - Ладно, не отвлекайся. В чём чокнутость?

      - Чокнутость в том, что взрослый уже парень, а всё в компьютерные игры играется. Прямо фанат какой-то этих игр, особенно этой, как её, где какой-то монстр всех мочит.

      - «Прототип» вроде называется, - подсказала Вика. – Да, игра не для слабонервных. Я как-то одним глазом взглянула, так оторопела: ноги, руки разлетаются, головы отрываются, кровища хлещет.

      - Так он хвастался, что команду собрал таких же компьютерных психов, как он, и они будут делать игру ещё похлеще.

      Игорь записал в блокноте: «Руслан – Прототип», - и подчеркнул двумя чертами: он знал, что это за игра.

      - Ну это, конечно, деталь, - сказал он, - но не чокнутость. Тогда пол-Луганска чокнутые. 

      - Ну вот тебе ещё деталь, - сказала Вика. – Этак с месяц назад узнал, что мои родители дружат с Вайнером, ну и я его немного знаю. Как пристал: «познакомь, познакомь».

      - С Вайнером?! – поразился Игорь. – А он что, ещё жив?

      - Да ну тебя! Не с тем Вайнером, конечно. С Юрием Игоревичем Вайнером.

      - А, это наш хирург известный, - Игорь вспомнил, что спортсмены-однокурсники, как правило, лечили травмы у Вайнера.

      - Известный… Да он лучший хирург в Луганске! И травматолог, и патологоанатом. В общем, светило хирургии.

      - Ладно, зачем ему светило?

      - Я ж тоже ему: «зачем?». Ну мало ли, операция нужна ему или родственнику.

      - Ему дерматолог, а не хирург нужен, - вставила Лиля.

      - Но он ничего внятного не сказал. «Познакомь» - и всё.

      - Ну и что, познакомила?

      - Да познакомила. От него не отлипнешь, как пристанет.

      Игорь пометил в блокноте: «Вайнер - ??». Подумал и тоже подчеркнул двумя линиями.

      - Ладно, девчонки, координаты этого Руслана у вас есть?

      - Да на фига он нам нужен? Мы телефоны таких психов не держим.

      - Фамилия его, вроде, Фролов. А живёт, между прочим, в Камброде.

      - Ну ладно, это уже кое-что, - Игорь с удовлетворением захлопнул блокнот. – Ладно, девчонки, давайте по чаю, что ли. 

 Несмотря на то, что Руслан Фролов неоднократно проходил «Прототип» до конца, он время от времени играл в эту игру. Разумеется, его уже не интересовали ни квесты, ни интерфейс, ни паутина интриги, - всё это он знал назубок. С точки зрения игрока, ориентированного исключительно на прохождение игры, Руслан занимался фигнестраданиями: он рассеянно мочил персонажей, встречавшихся на пути героя, любовался расчленёнкой, разлетающимися органами и фонтанами крови.

Но на самом деле Руслан был одновременно отрешён от игры и сконцентрирован на ней – в этом  заключался секрет его успехов в компьютерных играх, подобный высшему искусству мастера кун-фу, который достиг такого совершенного автоматизма в исполнении приёмов, что может медитировать во время боя.

 Руслан внимательно наблюдал за эпизодами схваток и расчленений, время  от времени нажимая на паузу, чтобы получше рассмотреть, как именно отрывается рука или нога, как именно Прототип пожирает жертву – ведь ему нужно было перенять опыт. Будучи классным программистом, Фролов сколотил группу приятелей для разработки игры наподобие «Прототипа», но покруче. В игре, которую он задумал, персонаж не просто убивал людишек и пожирал их жизненную энергию. Он должен был постепенно собрать все органы, причём не у кого попало, а у определённых персонажей, чтобы затем из этих органов сшить идеальные тела для себя и для своей подруги.

Залаяла Бара. Тьфу, чёрт, принесло кого-то по такой холодине! Руслан нажал на паузу как раз на эпизоде, когда Прототип погружает свои шипы в тело очередного полицейского, накинул куртку и вышел во двор. Отворил калитку.

 Крепкий мужик довольно высокого роста в кожаной куртке и шерстяной «бомжанке» показал удостоверение:   

      - Оперуполномоченный угрозыска капитан милиции Гутченко.

      Руслан всё понял: он ожидал подобного визита или вызова в ментуру.

      - Проходите, - упавшим голосом сказал он.

    Виктор Васильевич попытался сразу огорошить подозреваемого.

      - Что это за кубик? Почему кузнечик нарисован? – спросил он, сунув ему под нос яшмовый сувенир.

      - Не знаю, - Руслан отшатнулся.

      «Или врёт, или хорошо притворяется».

      - А что, кубик не твой?

      - Да нет, я такого и не видел никогда.

      - А у Наташи не видел?

      - Нет.

      - А про какую Наташу я спрашиваю?

      - … Про Стеблинскую.

      - Правильно. Знаешь, что с ней?

      - Знаю, что пропала, - сдавленно ответил Руслан.

      - И больше ничего?

      - Ничего.

 Гутченко оценил обстановку. Над диваном висела весьма примечательная картина. На переднем плане были изображены мусорные баки. Из одного бака вылезал то ли мертвец, то ли вампир, то ли зомби, напоминавший противную слизистую личинку. Из глубины к бакам шла процессия монахов в надвинутых капюшонах. В ночном небе висела багровая луна с кровоподтёками вместо кратеров. Но на самом переднем плане, заслоняя баки с мертвецом, и, словно норовя выползти на раму, алело пятно - нет, не крови, а кровищи. Казалось, кетчуп из отборных помидоров проник на полотно прямо из навязчивого рекламного ролика.

      - Это что, Дали? – решил щегольнуть познаниями опер.

      - Нет, это мой приятель нарисовал.

      - Однако! А он не на учёте у психиатра?

      - Что вы! Он довольно известный художник – Вадим Морозов. Это я ему заказал. И сюжет, вообще-то, я придумал.

      «Точно псих. Но это ещё ничего не означает».

      - Во что играем? – полюбопытствовал Виктор, указав на монитор.

      - «Прототипом» балуюсь, - ответил Руслан с какой-то неловкостью. Он снял паузу, и компьютерный монстр немедленно стал отрывать руки и ноги у разбегавшихся прохожих.

      - Выключи эту мерзость! – потребовал Гутченко. – Господи, что у вас в голове?! Ладно, ты  курсе, что в день пропажи Стеблинская поехала к тебе?

      - Да, мы договаривались с ней, но в последний момент мне срочно понадобилось уехать, - Руслан мямлил явно неубедительно.

      - Куда?

      - Мы готовимся к турниру по “Counter strike”. Поехал к приятелям на тренировку.

      - Почему так срочно?

      - Новая информация пришла о турнире. Очень важная.

      - Почему Наташе не позвонил, не отменил?

      - Да я набирал! – вскинулся Руслан, делая большие глаза и с силой поглаживая себя по горлу, что выдавало крайнюю степень его волнения. – Я раз пять или шесть набирал, но это же Наташа! Она мобилу то забудет, то выключит, то забудет включить!

      - Ладно, ладно, не грузи! К каким приятелям ты поехал?

      - К Сергею Антощенко и Сане Ищуку.

      - Телефоны их дай.

      - Пожалуйста, - Руслан продиктовал номер Антощенко с мобильного.

      «Слишком торопится. С такой готовностью. Явно уже договорился. Нужно будет потрясти».

Виктор набрал номер Антощенко. Тот, как пионер, подтвердил: да, 16-го января 2012-го года его приятель Руслан Фролов приехал к нему примерно в 18 -00, чтобы обсудить изменения в правилах турнира по “Counter strik’y”, неожиданно возникшие. На встрече геймеров присутствовал ещё один кент – Саша Ищук, можете позвонить и ему.

 Ищуку Гутченко звонить не стал: либо правда, либо сговорились. Про себя отметил, что этот Кружлюк, хоть и луведешник, а толковый парень. Надо будет после практики предложить ему место в отделе.

  К завершению беседы Виктор приготовил ещё один «раскольный» вопрос.

      - Хорошо, зачем тебе нужно было на хирургическую операцию у Вайнера посмотреть?

Тут уж Руслан смешался. Не ожидал такой подножки. Он даже помолчал с минуту, потом понял, что пауза работает против него.

      - Понимаете, товарищ капитан, - начал он мямлить, но вскоре совладал с голосом. И по его новому тону Гутченко понял, что Руслан говорит правду. – Мы с приятелями, вот с Сергеем и Сашей, решили новую игру разработать, наподобие «Прототипа». Там главный персонаж – наподобие маньяка. Ну не то, чтобы маньяк, а органы собирает. Ну, сначала расчленяет, а потом собирает. Ему нужно собрать строго определённые органы. И я хочу для того, чтобы графика…  

      - Да что за мерзость такая! – воскликнул Гутченко. – Что вы за бред придумываете! – видно было, что опер угрозыска далеко отстал от последних веяний в мире компьютерных игр.

      - … Была реалистична, - продолжил было Руслан с упавшим энтузиазмом.

      - Реалистична! – вскинулся Виктор Васильевич. – Так может, взять девчонку и расчленить для большей реалистичности?

      - Нет, нет! – с отчаянием воскликнул Руслан. – Я здесь не причём! Наташа мне была очень дорогим человеком, может, самым дорогим! – он задыхался, голос зазвенел, слёзы выступили на глазах. – Я не знаю, кто это, и почему так получилось, и вообще, может быть…

      - Что может быть?

      Руслан тяжело сглотнул, собрался с силами и произнёс с какой-то робкой уверенностью:

      - Может, она не… может, она жива.

      - Дай Бог, - скептически ответил Гутченко. – Но подписку о невыезде я, пожалуй, с тебя возьму.

После ухода опера Руслан набросился на себя: «Зачем соврал? Хуже себе сделал. А если он выяснит? Раз плюнуть. Лишняя  ложь – не в мою пользу. И что такого в этом перформансе? Ничего запретного, вообще-то. А органы? 

Этот Вадим со своим  натурализмом… Нет, надо было признаться, тем более, что органы точно не наташины. А чьи? Да мне какая разница! Ну не наташины же… А он бы ещё больший кипеж поднял. Всех бы замёл. Прямо таки, «замёл». Ты уже как уголовник. Ну заподозрил бы, не один хрен! Работа у него такая – подозревать».

 Приехав на работу,  Гутченко заказал расшифровку звонков Фролова, начиная с 16-го января. Выяснилось, что в день пропажи  Стеблинской  в 16-38 Руслану поступил звонок от некоего Морозова Вадима Александровича, после чего Фролов несколько раз набирал Стеблинскую, но безуспешно. Виктор Васильевич решил поручить Кружлюку выяснить всё, что можно, о Морозове.

 Несмотря на то, что руководство  “Open door” нашло искомого кандидата, предназначенного, видимо, для осуществления какой-то важной миссии, фонд не свернул свою работу в Луганске. Напротив, правление фонда дало объявление в луганские газеты о наборе волонтёров для разнообразной социальной работы. Холл второго этажа офиса, где ожидали очереди откликнувшиеся на объявления, не пустовал.

Среди молодёжи выделялись две пожилые женщины, сидевшие рядом друг с другом. Молодёжь, заполнившая холл, поглядывала на них с недоумением, да и сами женщины ощущали некоторую неловкость.

Женщины разговорились, познакомились. Худощавую, в куртке на синдипоне, звали Юлией Сергеевной, а полную, в драповом пальто, - Валентиной Павловной. Юлия Сергеевна получала пенсию МВД по выслуге – почти всю жизнь проработала в отделе кадров. Пенсия была неплохой, а если возникала нужда в дополнительных деньгах, Юлия Сергеевна подрабатывала, присматривая за детьми, которых родители не хотели отдавать в садик. Валентина Павловна работала учителем в школе. Поскольку предмет она вела несколько экзотический и ни к чему не обязывающий – валеологию, то попала под сокращение в связи с демографической ямой. По крайней мере, так ей объяснил директор, что не помешало ему с нового учебного года взять в штат свою племянницу, которая стала вести гораздо более необходимый курс йогического дыхания. Валентина Павловна устроилась продавцом канцтоваров в магазине на Восточном рынке.

Из кабинета вышла эффектная дама лет тридцати с серебряным кулоном на шее. Она подошла к женщинам.

      - Добрый день, - медоточивость голоса Линды Гарднер не предвещала ничего хорошего. – Администрация “Open door” приносит извинения, но мы не можем допустить вас к тестированию. В объявлении ясно сказано: «требуются юноши и девушки от 18 до 30 лет».

Юлия Сергеевна и Валентина Павловна, конечно, читали объявление, но обе решили это требование проигнорировать, надеясь, что будет принят во внимание их педагогический опыт.

      - Вы знаете, это как-то странно, - с педагогической весомостью начала Валентина Павловна. – Вам что, фотомодели нужны? Сказано: «для социальной работы». Мы полагаем, что по нашему опыту работы, по жизненному опыту мы больше подходим для социальной работы, чем какие-нибудь длинноногие вертихвостки.

      - Вы знаете, социальная работа очень разнопланова.

     - Вот именно. Есть же работа с пожилыми людьми или, наоборот, с детьми.

      - Да, конечно. Но нам по специфике нашей работы нужна молодёжь. Прошу извинить, но нужно внимательно читать объявление.

      - Такое впечатление, что вы набирает работников в кордебалет, а то и в бордель, - ехидно заметила Юлия Сергеевна.

  Но американского секретаря-референта трудно было вывести из себя.

      - Уверяю вас, молодёжь нужна не только для этого, - доброжелательно улыбаясь, ответила Линда Гарднер.

Выйдя из офиса “Open door”, Валентина Павловна и Юлия Сергеевна прошлись до украинского драмтеатра – там их маршруты расходились. Они ругали империализм Соединённых Штатов и ностальгировали о Великом и Могучем.

      - Эти фонды – рассадники шпионства, - убеждённо заявила Юлия Сергеевна. – Их всех ЦРУ содержит.

      - Интересно, если бы Украина или Путин организовали какой-нибудь подобный фонд в США, как бы они на это посмотрели? – вопрос Валентины Павловны, разумеется, был риторическим. – Небось, сразу бы закричали, что это вмешательство в их внутренние дела.

      - У Украины кишка тонка. А на месте Путина я бы организовала в Штатах пару каких-нибудь фондов от России.

      - Да что пару! Опутать все Штаты фондами, как они нас опутали. А в случае чего сказать: «Это наши благотворительные фонды. Они призваны внедрять демократию в Соединённых Штатах Америки».

Новые подруги остались довольны своим остроумием. Они обменялись номерами мобильных телефонов и договорились встретиться в ближайшее время, чтобы перемыть косточки соседям, родственникам, поп-звёздам и ведущим политическим деятелями современности. 

 Валера Яровой в очередной раз досадовал, что купил коротковатую зимнюю куртку. При минус пяти в ней было терпимо, при десяти – холодновато, а когда мороз достигал пятнадцати-двадцати градусов – совсем зябко. Он жил на Левченко, а путь его лежал через Якира к трём больницам, точнее, к 3-й детской. По заданию фонда “Open door” Яровой должен был встретиться  с известным в Луганске хирургом  Юрием Игоревичем Вайнером.

 Мысли Валеры были беспорядочны. С одной стороны, вроде солидная организация; поручения, если вроде сегодняшнего, будут несложными. Правда, не по специальности, но на музыке сейчас много не заработаешь. Эх, инструмент у него неходовой – тромбон – на свадьбах и на кооперативных вечеринках не востребован. А в симфоническом оркестре такие гроши платят, что хоть на паперть иди. Валера мечтал блеснуть в финале «Шестой патетической», но дирижёр за Чайковского не брался. А теперь, после того, как он киксанул в увертюре к «Аиде», ему и не поручат ведущую партию. А киксанул он, между прочим, из-за этой стервы Ани: в последнее время был весь на взводе, губы  пересохли, вот и взял не тот обертон. Особенно обидно, что в «Аиде»: Валера очень любил эту оперу. К тому же, он всегда симпатизировал древним египтянам. Он любил представлять себя Радамесом, а Аню Аидой, хотя здесь приходилось делать некоторую натяжку: не отца, а мужа Ани он воображал в роли Амонасро. Впрочем, муж ей в отцы годился.

С другой стороны, какое-то странное первое задание: проанкетировать Вайнера, да ещё именно в этот день, в это время и именно в 3-й детской. И телефон его почему-то не дали, сказали, что сами договорятся и перезванивать не надо. И анкета какая-то странная. Он, конечно, далёк от социологии, но должна ж быть какая-то логика в вопросах. А здесь: «Какие проблемы в состоянии современной украинской медицины Вы считаете наиболее актуальными?». И тут же: «Ваше любимое блюдо», «Ваш любимый напиток». Ну ладно, им виднее.

Подумалось: «Может, закреплюсь здесь, может, нормальные деньги получать буду, тогда и с Аней наладится. А с другой стороны, пусть катится, стервозная сучка! При живом муже гуляет направо и налево. Я себе получше найду… А может, и не найду. В постели она, всё же, хороша, мало кто так выкладывается… Сказано: зима. Ещё пяти нет, а уже темно. И холодно, и скользко. В общем, всё лажа».

 Район Валера знал неплохо – решил идти напрямик. Он вышел к «Фавориту». На фасаде супермаркета рядом с надписью «продукты с 8-00 до 20-00» красовался транспарант с полуобнажённой красоткой – то ли японкой, то ли загримированной под японку. Красотка лежала на боку. Её прелести прикрывала тёмно-красная накидка, палец с  наманикюренным ногтем она приложила к пухленьким губам, колени согнула. Казалось, что поддельная японка то ли ожидала какой-то медицинской процедуры, то ли чего-то другого.

 Затем Валера прошёл довольно опасный участок между сетками, огораживавшими детский садик и какие-то подсобные помещения, и вышел на пустырь. Пустырь хорошо освещался фонарём с верхнего этажа многоэтажки, скорее даже не фонарём, а прожектором. Освещение было необычно сильным для луганских просторов. Можно было прочитать граффити на бетонных плитах ограды автомобильной стоянки. Самая крупная надпись гласила: «ЛЮБЛЮ  ТЕБЯ  ЛОРА». Получалось не совсем ясно: то ли кто-то сообщает Лоре о своей любви, то ли Лора сообщает кому-то.

Теперь следовало пройти не менее опасное место: с одной стороны деревья, с другой – бетонные плиты ограды автостоянки. Навстречу шёл одинокий прохожий, так же, как он, зябко кутаясь. Они сближались, снег  скрипел под ногами. Валера не отличался ни смелостью, ни атлетическим сложением. Почувствовал холодок в животе. «Что скажет? Банальное «закурить не найдётся?».».

Да нет, парень такого же сложения, такой же, видать, интеллигентский хлюпик. Слава Богу, мимо проходит. Яровой сделал шаг в сторону, пропуская встречного прохожего. Прохожий поравнялся с Валерой, как и он, шагнул в сторону, остановился. Что-то дёрнуло Валеру заглянуть ему в лицо. Прожектор на многоэтажке бил неумолимо. Валера оцепенел, а затем вскрикнул от ужаса.               

          

Александр Еременко, ( продолжение следует)

 

 

 

• Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии
• Версия для печати

Комментарии