Александр Еременко: В ПОИСКАХ ИСТИННОГО БЛАГА (рассказ)
Опубликовано: 30.11.2022. 1:14
От редакции: этот философский рассказ, как нам показалось, ставший вневременным, был написан луганским философом и писателем Александром Еременко в далеком 1997 году. ( Впервые он был опубликован в сборнике рассказов молодых писателей Украины и Белоруссии. - М.: "Стилистика" в 1998). Однако автор решил дать ему второе дыхание, недавно опубликовав в социальной сети Фейсбук. Но мы подумали - а вдруг его не все увидели, кому стоило бы ? Потому с удовольсвием вносим в это дело свою лепту.
Александр Еременко
На бойне, где ожидали своей участи быки и коровы, оказался олененок.
Как он сюда попал – непонятно, но он робко жался к углу загона вместе с десятком тонконогих телят. Коровы печально смотрели на него, помаргивая нежно-розовыми веками, быки исподлобья взглядывали, недовольно мыча.
-Мы-то ладно, наша судьба такая, - тяжело вздохнув, сказала пятнистая корова, - а тебя-то за что?
-Ты, парень, по ошибке сюда попал, - проблеял из соседнего загона черный козел, - ты пожалуйся, тебя выведут.
-Кому жаловаться? – угрюмо пробормотал пегий бык. – Раз сюда попал, будет то же, что всем.
Олененок растеряно озирался, стряхивая мух, которые норовили залезть прямо в глаза.
- А что будет? – проблеял он.
-Толком этого не знает никто, - отозвался словоохотливый козел, - но говорят, что ничего хорошего.
-Да нет, нам сказали, что ничего страшного, - подал голос один из баранов, - просто чем-то щекочут горло, какой-то короткой палкой.
-Я знаю, - отозвалась свинья, уныло лежавшая в хлюпкой жиже своего загона, - ме-ня по ошибке отвели к вашим, - кивнула она на барана, - я видела как они дергаются.
-Ага, нам же говорили, что щекотно, - обрадованно загалдели бараны.
-Ну, что там? Что ты видела? Расскажи! – столпились звери возле свиньи.
Но свинья прятала глаза, словно ей было стыдно.
-Конец нам всем, братцы, - тихо сказала она. – Привезли нас, видать, для того, для чего содержали. А тебе и правда не сюда надо, - обратилась она к олененку. – Ты по-кажись им, что ты не нашей породы.
-Да кому он покажется? – промычал бык, которому обидно было, что не всем одно уготовано. – Куда там, не нашей породы! Авось и он тоже – мясо!
-Да перестань ты! – вздохнула корова. – Пусть одного хоть отпустят. Свинья дело говорит.
-Ты должен быть в этом, как его… Где звери в клетках, а люди на них смотрят, - та-раторил козел.
-Зачем же на них смотрят? – удивился баран.
-Да разве их поймешь? Смотрят, еще и траву сквозь решетку просовывают. А вооб-ще там хорошо, кормят вволю.
-Неужели есть такое место? – удивилась корова.
-Есть, - отозвалась свинья. – Зверинец называется. Там и правда хорошо. Тесно только, но зато сюда оттуда не попадают.
-Ах, как бы я хотела туда попасть со своим малышом, - вздохнула корова, облизы-вая худого теленка.
-Как же, там тебя ждали! – взревел бык. – Там смотрят на таких, как он, - презри-тельно кивнул он головой в сторону олененка, - а мы для другого предназначены.
Тем временем отворились загородки загонов, и люди стали возгласами погонять животных по медленно поднимавшемуся вверх коридору. Лениво шествовали быки и коровы, семенили, тряся головами, свиньи, и вприпрыжку торопились бараны. Тех, кто отставал, люди били какой-то жгучей палкой.
Олененок старался не отставать от группы телят. Худощавый теленок, которого только что облизала мать, поскользнулся в грязи и упал на задние ноги.
-Гей! – грозно крикнула погонщица – и теленок испуганно вскочил, торопясь при-соединиться к своим. Из-под ног его выпорхнул голубь и заметался по коридору, ты-чась в затворенные окна.
Коридор полого поднимался вверх, время от времени поворачивая, и казалось, что животные взбираются на какую-то гору. Олененку было жутко, и в то же время он чувствовал, что сейчас узнает что-то очень важное, ожидающее его, наверное, вон за той дверью.
Металлическая дверь с лязгом поднялась, и очередную группу животных ввели в просторное светлое помещение. Олененок успел увидеть, как замешкался пегий бык, как человек уколол его в спину палкой, как бык, взревев от боли, вскочил на гулкий помост, огороженный с боков перилами, и покорно двинулся к какому-то большому ящику.
Дверь опустилась прямо перед мордой олененка. Что же ждет его там? Может быть, какая-то удивительная тайна? Ведь он еще так молод, ничего не видел. Жалоб-ное мычание раздавалось из-за двери. А может и правда лучше в тех клетках, о кото-рых говорили свинья и козел? Может он и правда попал сюда по ошибке?
Вновь заунывно лязгнула дверь, и олененок вместе с телятами оказался в цеху. То, что он увидел, поразило его. Один за другим всходили животные на огороженный помост и продвигались к таинственному ящику. Человек, стоявший чуть сбоку и свер-ху, бил их в лоб какой-то палкой, и звери вываливались из ящика.
Вот люди склонились над пегим быком – и темно-красная влага хлынула на пол из его горла. Они вставили в дергавшуюся тушу какую-то трубку со шлангом, и кровь быка стала стекать в чан.
Баранов подвешивали цепями за задние ноги к балке, и человек молча брал их од-ной рукой за морду, а другой подносил к их горлу блестящую короткую палочку, по-сле чего алая влага начинала хлестать на пол, а бараны нелепо дергались.
«Так вот что здесь делают! – затрепетал олененок. – Но я не хочу, я не этой породы, это какая-то ошибка! Я хочу в тесную клетку, и пусть люди просовывают сквозь ее прутья пучки засохшей травы. Пусть там будет тесно и скучно, но я там буду счастлив. Все, что угодно, только не это!» - обращался олененок не ведомо к кому, не замечая, что начал жалобно блеять.
-Гриша, а как этот здесь оказался? – послышался над его головой удивленный го-лос.
-Олень?! – воскликнул человек с палкой. – Во дела! Ну что, может оленины попро-буем?
-Не дури. Он, наверное, из зверинца. Выведи его, я сейчас им позвоню.
И олененка, перед которым открывался уже помост, ведущий к ужасному ящику, вывели из толпы телят. Телята оборачивались, печально глядели вслед счастливчику, словно молча взывая к нему, олененок же поспешно семенил дрожащими ногами, стараясь ни с кем не встретиться взглядом.
Его отвезли в зверинец и поместили в тесную темную клетку.
С одной стороны от Ясона – такую кличку дали олененку – была клетка горного ба-рана Тристана, с другой стороны беспокойно бегал по клетке лохматый волк Тихон. Напротив Ясона в большой двухместной клетке жили медведи Артамон и Филимон.
Свинья и козел не обманули Ясона. Здесь действительно не нужно было делать и ничего не стоило ожидать. Надо было просто ходить по клетке, показывая себя лю-дям, которые бродили между клеток, время от времени останавливаясь то у одной, то у другой. Каждому зверю здесь давали подходящий корм. У Ясона, например, де-ревянное корыто исправно заполнялось сеном. Ко всему прочему, и люди, особенно их детеныши, бросали зверям куски хлеба, печенье, конфеты и очень радовались, ко-гда звери находили и съедали их еду. Особенно усердствовали Артамон и Филимон, которые так и сидели у решеток с раскрытыми пастями, и дети бросали яблоки и пе-ченье прямо им в горло. Артамон так тот еще и слизывал длинным синеватым язы-ком крошки хлеба, отскочившего от решетки в неглубокую канавку снаружи клетки.
Но Ясон не опускался до таких трюков. Он спокойно ходил по клетке, давая себя разглядывать, и лишь когда ему что-то протягивали сквозь прутья, соизволял подой-ти поближе. От сухой колючей травы он презрительно отворачивался, а мягкую булку осторожно брал с рук, старательно вытягивая губы. Иногда дети пугались и отдерги-вали руку, и Ясон тогда тоже пугался и дергал головой. Он боялся ненароком укусить человеческого детеныша – Ясону казалось, что тогда его отправят на бойню.
Понемногу привыкнув к обстановке, Ясон ознакомился с соседями и с недоумени-ем обнаружил, что все они недовольны своей жизнью.
-Мы раньше в цирке работал, - ворчал Артамон. – Вот это жизнь! Людей – куча! Вы-водят тебя на арену – кругом свет, музыка. Все на тебя пялятся, хлопают, смеются.
-А мне не нравилось, - возражал ленивый Филимон. – Вечно заставляют тебя ка-кую-то ерунду делать: то прыгать куда-то, то бревно вертеть, а то еще выдумают на велосипеде ездить. Терпеть не мог этот велосипед!
-Конечно, приходилось и поработать, - соглашался Артамон. – Но зато кормежка не в пример здешней. И ты у всех на виду.
-Не знаю, что там за цирк, - возражал Тристан, - а я родился в зоопарке. Вот где раздолье! Гуляешь в вольерах.
Там еще и камни разбросают, ручьи устроя. Кормили, правда, примерно так же, но гуляй – не хочу!
И лишь лохматый Тихон не вмешивался в их разговоры, а все метался по клетке, изредка презрительно поглядывая на соседей колючим взглядом. О чем вспоминал он, тоскливо воя на луну, о чем думал, злобно косясь на двуногих? Может он знал что-то лучшее цирка и зоопарка? Впрочем, Ясон не решался его спрашивать
- он по-баивался Тихона. Чувствовалось, что это совсем другая порода.
И Ясон все чаще расспрашивал Тристана о чудесном приволье его родины. В вооб-ражении оленя ставали широкие, заросшие сочной травой поляны, огражденные ме-таллической сеткой. На полянах лежали камни, росли деревья. Копыта мягко ступали по траве, а не гулко стучали по грязным доскам настила. Солнце весь день светило над головой, заливая светом весь мир, а не бросало лишь утром и вечером скупые лучи на охапку соломы в углу грязной клетки. Ясону казалось, что и люди там ра-достнее, и сено вкуснее, и булки мягче. Там-то, наверное, и ожидает его настоящее счастье.
-А олени в зоопарке живут? – спрашивал Тристана Ясон.
-Есть и олени, - отвечал горный баран. – Все там есть, и волки, и медведи, и такие звери, которых ты отродясь не видывал.
«Почему такая несправедливость? – думал Ясон. – Почему одному достается тес-ная грязная клетка, а другой блаженствует в просторном светлом вольере? За какие такие заслуги попадают в зоопарк?».
Но этого Тристан не знал. Сам он оказался в зоопарке по рождению, а за какую провинность пару лет назад в эту дыру – баран не мог понять.
-Есть тут какая-то закономерность, -щеголял Тристан видимо услышанным в зоо-парке словом, - а какая – хоть убей не пойму. Какой-то обмен животными, что ли, а что это значит, не знаю.
-Да что там знать! – встрял всезнающий Артамон. – В каком-нибудь зоопарке нету, скажем, оленя, а в каком-нибудь зверинце их два или… ну, в общем, больше, чем надо. Вот лишнего и отправляют из зверинца в зоопарк.
И Ясон стал мечтать, чтобы в каком-нибудь зоопарке не оказалось оленя. Впрочем Тристан уверял его, что это маловероятно.
-Оленей в зоопарке хоть пруд пруди, - говорил он. – Там если и нуждаются в ком-нибудь, то это в редком звере – пуме или ламе какой-нибудь.
Но Ясон не переставал мечтать. Уныло глядя на осточертевшие прутья решетки, он прозревал сквозь них залитый солнцем вольер, который – как он верил изо всех сил – ждет его.
И в конце концов Ясону повезло. Его поместили в большую загородку без окон, долго везли куда-то под стук и громыханье внизу и в конце концов выпустили в об-ширный вольер. Все было так, как он представлял, даже лучше. Под ним расстила-лась мягкая трава. Посреди поляны стояло дерево, мимо которого журчал ручей и – что было очень мило – лежала глыба соли, которую можно было лизать. Солнце освящало поляну, на ветви дерева садились птицы, и Ясону казалось, что специально для него они поют свои песни.
К этому времени Ясон превратился в оленя, и много посетителей собирались у ме-таллической сетки посмотреть, как величаво выступает гордый красавец посреди во-льера, подрагивая мускулами спины и покачивая ветвистыми, будто каменными ро-гами. Ясон чувствовал, что он нравится людям и, в свою очередь, с достоинством осматривал их, лишь изредка подходя к ограде, чтобы принять с ладоней приноси-мые ему дары.
Соседи у него были очень разные. Слева постоянно рылись в земле подслеповатые кабаны, напротив, за высокой густой решеткой, метались внушающие без отчетный страх рыжие гривастые кошки; зато справа, в таком же вольере, как у него, обитало прелестное существо с миндалевидными глазами, длинными нежными губами и гу-стой светло-коричневой шерстью. Это была лама по кличке Джина. Ясон и Джина подходили к разделявшей их сетке, вытягивали губы, стремясь коснуться друг друга, но тщетно – губы натыкались на холодную проволоку.
-Ишь бедняга! – говорил человек, приносивший Ясону сено. – Ничего, скоро приве-зем тебе подругу, забудешь про свою Джину.
-Почему ты всегда так печальна? – спросил Ясон ламу. – Разве тебе не нравится здесь?
-Ах, Ясон, я вспоминаю свою родину, - вздохнула Джина. – Как там хорошо!
-Разве может быть что-то лучше вольера? – удивился Ясон. – И что такое родина?
-Родина – это то, откуда мы все появились, - ласково сказала лама. – Бедняжка, неужели ты не помнишь ее? Вспомни: там горы, заросшие лесом, в котором можно бесконечно резвиться; там среди деревьев летают разноцветные попугаи, а меж скал шумят водопады с водой чистой, прозрачной и сладкой; солнце там гораздо теплее, а трава сочнее; и там почти не встретишь этих двуногих, которые так бесцеремонно раз-глядывают тебя. Ну, неужели не вспомнил?
-А что такое лес? – недоуменно спросил олень, моргая длинными ресницами.
-О, лес – это нечто неописуемое! – воскликнул кабан Сеня, прислушивавшийся к разговору соседей. – Во-первых, там так много деревьев…
-А зачем много деревьев? – продолжал удивляться Ясон. – Разве не хватит одного?
-Боже мой, как он глуп! – разочаровано вздохнула Джина и отошла от поклонника.
-Не знаю, что такое горы и водопады, но про лес она хорошо сказала, - мечтатель-но произнес Сеня. Он будто преобразился, вспомнив что-то, даже на морде его ис-чезло обычное глупо-озабоченное выражение. – Там много деревьев и очень разных. Одни шумят листвой, а затем стоят под снегом, другие всегда колются тонкими игол-ками. Но особенно хороши дубы – сколько под ними желудей! И там есть такие тихие болотца, покрытые ряской, - прелесть! Двуногие там редко бывают, но надо держать-ся от них подальше – они-то и привозят нас сюда неизвестно за какие грехи.
-Родина – это жаркая, покрытая высокой травой степь, по которой сколько ни бро-ди – не найдешь конца, - прорычал лев Радж, пристально всматриваясь в оленя жел-тыми немигающими глазами. – Там ни один двуногий не посмел бы унизить меня милостыней. Если бы мы были сейчас на моей родине, то ты бы убегал от меня быст-рее антилопы, а я бы гнался за тобой, и ветер свистел бы в наших ушах, и стебли трав хлестали бы нас; и если бы ты умчался, то не было бы в мире существа, счастливее те-бя, а если бы я настиг, то сомкнул бы клыки на твоей шее, и не было бы в мире двух существ, более близких, чем мы. Ты вспомни, вспомни! Не может быть, чтобы у тебя не было родины. Всякий зверь, даже человек, имеет родину.
Сеня вновь стал копаться в листве, Радж подошел к своим, мягко ступая тяжелыми лапами, Джина молча лежала у нетронутой охапки сена, не глядя в сторону своего поклонника, а Ясон чувствовал необъяснимое волнение, обдумывая услышанное.
Неужели есть место, где вообще нету никаких загородок, где можно разогнаться в стремительном беге на бесконечных просторах и где никто тебя не разглядывает? «Вспомни! Вспомни!» - звучало в его душе, и он силился вспомнить смутный зов ле-сов с широкими полянами и тусклыми реками. Побеседовав еще раз с Сеней, Ясон понял, что они с кабаном земляки. Временами оленю казалось, что он отчетливо ви-дит место своего рождения, где тонкие ветви какого-то чудного, сияющего белизной дерева, шумели в вышине над олененком, пытавшимся встать на непослушные ноги.
Теперь просторный вольер с искусственным ручьем опостылел Ясону – ведь это тюрьма, по сути ничем не лучшая клетки зверинца. Дети, протягивавшие хлеб на ла-донях, стали ненавистны ему. Олень чувствовал себя обманутым – жизнь проходит, а он так никогда и не узнает чувства свободы, никогда не сможет принадлежать само-му себе!
-А можно из зоопарка попасть в лес? – спросил он Сеню.
-Практически невозможно, - ответил кабан. – Готовься к тому, что мы и умрем здесь.
-Для вас-то это возможно, - возразил Радж, - ваш лес где-то в этих краях, а я-то уж точно умру, не увидев своей саванны.
-А как это может быть? – продолжал допытываться Ясон.
-Ну, теоретически, все возможно, - сказал склонный к философствованию кабан. – Могут, например, забыть запереть дверь в вольер. Ты, скажем, выйдешь и тебе удастся пройти по улицам к окраине города, а там уже и лес начинается. Но это очень маловероятно. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы в нашем зоопарке та-кое случалось.
-Да еще неизвестно, хорошо ли тебе будет на родине, - подала голос Джина. – Если ты всю жизнь провел в загородках, то можешь погибнуть в лесу.
Но Ясон оставил ее странные слова без внимания. Все силы своей души он сосредо-точил на воспоминаниях о сияющих деревьях своего детства, и он верил, нет – он твердо знал, что еще увидит их. Ясон догадывался, что если чего-то очень хотеть, то сама сила желания создаст возможность достижения цели. Временами ему казалось, что следует лишь сосредоточится – и постылая металлическая сеть исчезнет, и тре-вожно шумящие деревья обступят тебя.
И вот однажды вечером двуногий, приносивший Ясону сено, как-то странно пока-чивался и бормотал что-то бессвязное. Неприятный запах от человека ударил в нозд-ри оленю, и он с отвращением шарахнулся от двуногого. В этот раз человек дольше обычного возился у двери вольера, позвякивая металлом, наконец махнул рукой и ушел.
С замиранием сердца подошел Ясон к двери, толкнул ее мордой – и дверь отвори-лась. Джина восхищенно смотрела ему вслед, протягивая нежные губы; Сеня повиз-гивал от радости, смешанной с завистью; Радж весь напрягся, словно силясь пере-махнуть через высокие прутья.
Была поздняя ночь, когда Ясон шел по улицам города, стуча копытами по твердой, словно бы умершей земле. Темные громады («так это и есть горы?») со всех сторон обступали его, разноцветные огни, бегавшие по краям громад, ослепляли своими вспышками. Вот какое-то чудовище с двумя огромными желтыми глазами взревело, надвигаясь на него из тьмы. Ясон шарахнулся в сторону, ужас пронзил его и он чув-ствовал, что не должен поддаваться страху – это люди насылают на него чудовищ, чтобы помешать ему добраться до леса. Таинственный желтоглазый зверь промчался мимо, и Ясон устремился вслед за ним. В душе его непонятным образом было знание – он чувствовал, что скоро попадет в лес.
Мальчик, который не мог заснуть, выглянул в окно: о чудо! – прекрасный олень скакал по пустынной улице ночного города.
А утром в зоопарке визжали кабаны, блеяли горные бараны, ехидно завывали вол-ки, радостно рычали львы и победно трубил слон, подняв к небесам хобот, - звериная братия славила оленя, вырвавшегося из людского плена.
А Ясон в это время уже ступил на мягкий ковер сочных трав. Он подошел к озерцу, блестевшему среди деревьев, и, наклонившись, чтобы напиться, увидел в дрогнув-ших водах свой колеблющийся облик. Синицы прыгали у его ног, разыскивая пищу в траве, дятел долбил ствол клена, и почти забытые деревья его детства сияли бело-снежной корой.
Здесь можно было идти куда хочешь и сколько хочешь – и никогда не наткнешься на решетку или сетку. Здесь не было двуногих со своими булочками, но под ногами вдоль корма. Здесь кроны огромных деревьев о чем-то неумолчно рассказывали в вышине, и редкие листья медленно кружились в воздухе, словно специально для то-го, чтобы Ясон наблюдал их танец.
Вдруг на противоположном краю поляны затрещали кусты и появилась она. Она была прекрасна со своей маленькой головой на тонкой шее, с темно-красными яго-дами глаз, с нежными ноздрями, которые раздувались, вдыхая лесные запахи. Ясон направился к ней, но навстречу ему выскочил такой же, как он молодой олень и, опу-стив голову, пошел на новичка. Ясон растерялся, не зная что делать, и стал пятиться от приближавшихся к нему рогов соперника, концы которых были страшны, словно рас-крытые клювы больших птиц.
-Эх ты, - насмешливо сказала красавица-олениха. – Ты должен драться за меня с Бизли.
Не понимая, почему он должен это делать, но повинуясь велению незнакомки, Ясон наклонил голову и сплел свои рога с рогами противника. Но Билзи был ловчее и сильнее. Он медленно теснил Ясона к краю поляны и, оттеснив, последним усилием швырнул его в колючий куст. После этого Билзи горделиво подошел к оленихе и прикоснулся губами к ее шее.
-Ну что, Зуза, теперь ты будешь моей? – спросил он подругу. – Видела, как я побе-дил этого новенького?
-Он еще неопытный, а ты и рад стараться, - насмешливо ответила Зуза, с любопыт-ством косясь на Ясона. – Ты одолей кого-нибудь из моих женихов.
Она отворачивалась от Билзи, с интересом разглядывала новичка, но в то же время принимала ласки победителя. Ясон почувствовал, как сердце его сжимается от оби-ды, зависти и еще чего-то, чему он не мог дать названия. На мгновение он пожалел, что покинул вольер, в котором все было так понятно и который, если разобраться, был не таким уж и тесным. Вот если бы Зузу – к нему в вольер! «Может тогда и леса не нужно?» - мелькнула мысль, но он тут же устыдился ее, оглядев лесное приволье.
Вдруг темная тень метнулась по поляне – и Билзи упал под серой тушей. Ясон ниче-го не успел сообразить, как уже мчался по лесным тропам, то и дело продираясь сквозь кусты и уворачиваясь от летевших ему навстречу деревьев. Впереди сон уви-дел коричневый круп Зузы и старался не отставать от оленихи – он чувствовал, что она знает, как уйти от волков.
Долго они петляли, наконец остановились на поляне, которую обступили заросли елей. Из-за мохнатых ветвей, навстречу беглецам вышел старый олень, за ним пока-зались более молодые олени и оленихи с детенышами.
-О, мудрый Олаф, - сказала Зуза, - Билзи погиб. Его убил Вуди, а мы едва спаслись.
-Откуда ты и как твое имя? – спросил вожак новичка.
-Меня зовут Ясон, а пришел я из зоопарка.
-Это то место, где звери томятся в клетках ради того, чтобы люди их рассматрива-ли?
-В общем да, - ответил Ясон, и чтобы подавить внимание о безопасности, даруемой железными прутьями, добавил. – Этот волк какой-то странный. Вроде как не настоя-щий.
-Вуди, что ли? – не понял Олаф. – Чем же он странен?
-У нас в зверинце был волк Тихон, - пояснил Ясон. – Он ни на кого не нападал, только бегал по клетке.
-А что же он ел? – недоверчиво спросила одна из олених, тревожно оглянувшись на своего малыша.
-Люди каждый день приносили ему мясо.
-Это Тихон был не настоящий, - возразил Олаф. - Он лишь прикидывался волком. А Вуди как раз настоящий. От волка или ты убегаешь, или он тебя настигает.
-А что еще было в зоопарке? – продолжала допытываться любопытная олениха. – Чем ты там питался?
-Мне тоже каждый день подкладывали сена.
Олениха многозначительно переглянулась с подругой.
-Значит правда, - прошептала подруга.
-Что правда? – сердито спросил Олаф.
-Правду говорят легенды, что есть такой счастливый край, где волки не нападают на оленей, а оленям не нужно разгребать снег в поисках пищи, потому что даже зи-мой сами люди дают им корм.
-Это правда? – пристально взглянул Олаф в глаза Ясону.
-Да, - чувствуя неловкость, ответил олень.
-Мама, я хочу в зоопарк, - жалобно проблеял тонконогий олененок.
-Почему же ты ушел к нам из этого райского места? – язвительно спросил Олаф.
Ясон понял, что сейчас наступает, может быть, самый важный миг в его жизни. Он чувствовал, что взгляды всех оленей направлены на него и что они готовы внимать его словам, словно откровению. Но как было выразить то безотчетное, непреодоли-мое стремление, которое вело его из одной клетки в другую, чтобы в конце концов привести в лесную чащу? Ко всему прочему, он начинал догадываться, что и на про-сторных полянах не все безоблачно; он испугался, что разочаруется в лесной воле. А между тем, от его слов зависела ныне судьба стада.
-Я не знаю, что влекло меня сюда, - медленно начал Ясон. – Знаю лишь, что вы и двух дней не выдержали бы в зоопарке или зверинце. Здесь вы сами не замечаете своего счастья. А там: хочешь коснуться подруги – губы твои натыкаются на холодную решетку. Трава там безвкусна, люди надоедливы, каждый день там похож на другой. С этой поляны мы можем пойти куда угодно – из клетки невозможно никуда уйти.
Олени приняли Ясона в свое стадо. Он подошел к Олафу.
-Ты хорошо сказал, - похвалил вожак. – Но не знаю, правильно ли ты поступил, уй-дя из зоопарка. Здесь надо сражаться с соперником за подругу, убегать от волка, скрываться от человека, который приходит сюда вовсе не затем, чтобы покормить нас, здесь нужно самому заботиться о пище. Зимой мы разыскиваем ее под снегом, мерзнем, согревая друг друга, застреваем в сугробах, где нас настигает Вуди со свои-ми друзьями.
-Так может это не тот лес, который я искал? – робко спросил Ясон. - Может где-то существует другой лес?
-Все леса одинаковы, - сурово ответил Олаф. – Здесь ты должен либо погибнуть, либо спастись. Если тебе это не по нутру – возвращайся в зоопарк.
И Ясон вкусил все прелести лесной жизни. Он сплетался рогами со своими товари-щами, после чего покрывал горячую подругу, он разыскивал сочные коренья и даю-щие силу травы, он мгновенно отскакивал в сторону, вырываясь из-под когтей Вуди, он научился чуять человека и петлять по лесу, уходя от погони. Странными стали его сны. Теперь Ясону все чаще снилась бойня. В зверинце его манил по ночам простор-ный вольер, в зоопарке ему грезились тихие заводи, дремавшие среди берез и со-сен, теперь же, когда надышавшись дурманом лесного разнотравья, он засыпал на колючей подстилке опавшей хвои, ему мерещились окровавленные крючья, с кото-рых свисали туши его сородичей, густые комки крови, медленно сползавшие в дыру на полу, и вместо двуногого, перерезавшего горло короткой палкой, среди подве-шенных на цепях оленей бродил Вуди, впиваясь клыками им в горло.
Однажды Ясон спросил Олафа:
-Ну почему, почему на земле нет такого места, где всем хорошо, где не нужно спа-саться от волка, показываться людям, где вдоволь пищи и не бывает зимы, и где не нужно платить за счастье?
-Как тебе сказать? – задумчиво проговорил старый олень. – Некоторые считают, что есть такое место, но я не слишком верю в это.
-Но что говорят эти некоторые? – с замиранием сердца спросил Ясон.
-Так и быть, я открою тебе, что поведал мне перед смертью мудрый Дингир, быв-ший до меня вожаком стада, - сказал Олаф, и облик его преобразился. Казалось, ста-рый олень объят каким-то неведомым светом, исходившим из глубины его существа. – Дингир говорил, что все эти леса и поля, холмы и озера, а также все зверинцы, зоо-парки и города двуногих – лишь сон, который исчезает при настоящем пробуждении. Избранные души, которые там пробуждаются, попадают в мир подлинного бытия. Звери, которые там живут, вечны, их не коснется тлен, голод, болезнь. Там волки не нападают на оленей, там вообще никто никого не обижает. Там звери не нуждаются в пище, ибо вечную жизнь дает им созерцание Бога.
-Кто же такой Бог?
-Этого никто не знает, ибо Бог превыше всякого разумения. Некоторые говорят, что облик его ужасен, и кто встретит его лицом к лицу, тот сразу умрет. Другие же утвер-ждают, что Он прекрасен, прекраснее всего на свете, и созерцание его преисполняет душу невыразимым блаженством, которое никогда не прейдет. Цель всякого оленя и всякого зверя – попасть в Царство Божие, где он будет вечно созерцать божественное совершенство, и там душа его сольется с Богом, так что Бог будет в олене, а олень в Боге, и там нет ни смерти, ни печали, ни воздыхания, но радость и жизнь бесконеч-ная.
-Как же можно попасть туда? – затрепетав от вожделения, спросил Ясон.
-Сие есть великая тайна. Иногда, очень редко, в лес приходит архангел Оленеил, чтобы забрать достойных в Царство Божие. Оленеил принимает облик человека, его не отличишь от прочих двуногих. Поэтому звери прячутся от него. Лишь достойней-ший из достойных, которого вразумил сам Господь, выходит к Оленеилу, и архангел забирает его с собой.
-А что нужно делать, чтобы стать достойнейшим – продолжал допытываться Ясон.
-Этого никто не может сказать. Некоторые считают, что Богу угодны слабые и боль-ные звери, которые просто не могут спастись от архангела. Но не кощунствуют ли они, предлагая немощь у слуги Господня? Другие полагают, что Бог забирает лишь доб-родетельных зверей, что тоже не совсем ясно, ибо я могу понять, в чем добродетель оленя, но не могу понять, в чем добродетель волка. Наконец, третьи думают, что Оленеил, напротив, забирает самых сильных и красивых зверей, и это кажется мне наиболее вероятным. Мудрый Дингир перед самой смертью обронил загадочную фразу, что в мире подлинного бытия хранятся как бы образцы всех камней, деревьев, трав и зверей. Образцы же есть, скажем, такие звери, какими они должны быть. Но что значат его слова – это превыше моего разумения.
И Ясон понял, что всю жизнь он искал подлинного бытия. Несказанный божествен-ный лик звал его, и Ясон стремился к нему сквозь крючья бойни и решетку клетки, сквозь сетку вольера и чащу леса. Он силился представить себе красоту неописуемого лика, смутно чувствуя, что когда-то (может быть в прошлых воплощениях?) его душа уже созерцала Бога. Что-то грозное, величественное и в то же время бесконечно доб-рое вставало перед внутренним взором Ясона. Олень верил и надеялся, что встретит Оленеила – ведь он знал великую тайну жизни. Ясон знал, что смиренное терпение неминуемо, как бы само собой приводит всякого зверя к заветной цели. И теперь: скрещивал ли он рога с соперником, разгребал ли копытами затвердевший снег, нес-ся ли по узким тропинкам лесной чащи, спасаясь от верного Вуди, резвился ли с по-другой на весенних полянах, - везде душу его озарял неиссякаемый поток боже-ственного света, изливавшегося из хрустальной сферы Всесовершеннейшего Бытия.
И вот однажды холодным осенним утром, когда просвечивавшиеся в солнечных лучах листья клена, как встарь, опускались перед оленем в медленном танце, он по-чуял запах костра. Среди ослепительно сиявших, словно промытых осенним возду-хом, белых стволов сидели люди. Ясон почувствовал, что ему не следует бежать от них. Он медленно вышел на поляну, величаво покачивая ветвистыми рогами, и лес-ной голубь вспорхнул из-под его ног. Люди обернулись на шорох.
-Глянь, какой красавец. – сказал один из них.
-И не боится, надо же, - удивился второй.
-Как раз то, что нам нужно, - отозвался третий, потянувшись за длинной палкой. – Эх, не спугнуть бы.
Он осторожно встал и приладил палку к плечу.
Ясон смотрел прямо ему в глаза. Чем-то невыразимо прекрасным повеяло от че-ловека, и по тому сладкому ужасу, который охватил Ясона, олень понял, что это и есть Божий посланец. Ясон шагнул навстречу архангелу – молния блеснула в руке Оленеила…
В просторном светлом зале, где всегда одинаково тепло, за чистым стеклом стоял на лесной опушке олень с раскидистыми рогами. Он стоял неподвижно, устремив в пространство взгляд застывших, словно в полусне, глаз. Знакомые и незнакомые ему звери были тут, каждый за своим стеклом.
Казалось, великое безветрие овладело миром. Не качались ветви берез, не шелестели травы, не уносилось ветром, словно наколотые на них листья, не подрагивали мускулы на спине у Ясона и ни одна шерстинка на его боках не колебалась от дуно-вения воздуха. Сова и орел неподвижно сидели на сучьях сосны рядом с воробьем, синицей и дятлом, которые вовсе не стремились улететь. Не колебались седые волны ковыля, над которым неподвижно парил ястреб, глядя в упор на двух сусликов, навсегда застывших у входа в нору. Кабан Сеня вечно обнюхивал аппетитный желудь, а медведь Филимон приподнялся на задние лапы, чтобы влезть на сосну, да так и за-стыл, опершись на ее шершавую кору. Лишь Тихон, казалось, не мог утихомириться и в царстве вечных сущностей – он приподнял заднюю лапу и опустил голову со свире-по оскаленной пастью, словно высматривая добычу перед собой.
Но Ясон не видел всех своих недругов и друзей. Он всецело был погружен в созер-цание стоявшего прямо напротив него огромного скелета. На первый взгляд, он был ужасен. Кости его подобны толстым коричневым сучьям, пальцы лап подобны кам-ням, разбросанным на дне оврага, загнутые вверх и вперед клыки превосходят вся-кий рог, ведомый зверю, позвонки хребта его торчат, подобно краям обветренных скал, - никто не станет на пути его.
Но чем пристальнее вглядывалась созерцающая душа в это непостижимое нагромождение костей, тем более властно овладевала ею всепроникающая красота таин-ственного Лика. Кости, окаймлявшие череп, напоминали распатланные космы, а пу-стые огромные глазницы всматривались перед собою с отрешенной печалью, делая Лик похожим на те маски, которые одевают люди, показывая себя.
Был ли олень, наконец, счастлив, узрев своего Предвечного Властелина? Обрел ли он вожделенное блаженство, к которому так жадно стремилась его душа? Ничего нельзя было разобрать, вглядываясь в остекленевшие глаза чучела. Да и так ли уж важно это было теперь? – ведь Ясон отныне принадлежал Вечности.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии
Версия для печати
